Леонид Коник из Comnews про фиджитал и новую жизнь конференций

Всем привет! Продолжаем подводить итоги 2020-го года. Сегодня у нас в гостях Леонид Коник, легенда телеком-рынка.

— Леонид, расскажи, какая сейчас у тебя ипостась, потому что мы тебя знаем как издателя, организатора конференций, теневого инструктора различных ведомств и организаций и вообще серого кардинала нашего рынка. Расскажи немного для того, чтобы те, кто тебя не знает, поняли, с кем мы сегодня беседуем.

— Ужасный ужас. По формальным должностям я называюсь генеральный директор, главный редактор информационной группы Comnews. По смыслу — отвечаю за контент, как и последние 23 года существования Comnews, отвечаю за контент во всех его проявлениях. В изданиях, конференциях и в небольшом количестве исследований, скорее уже консультационных проектов, документов, которые мы выпекаем, по факту, скорее больше для ведомства, чем для бизнеса.

— Леонид, 2020 год для рынка конференций, который стал один из главных для Comnews, как я могу судить со стороны, он, конечно же понес потери. Наверное, первой ласточкой была отмена MWC, международного конгресса в Барселоне, после которого все поняли, что всё очень плохо, потому что отмена конгресса в Барселоне — это миллиардные убытки. Это совпало с проблемами у Huawei, а он был главным спонсором. Очень много теорий заговора, но главное было в том, что после отмены барселонского конгресса стало понятно, что рынок конференций уже не будет прежним. Как вы, Comnews Conference, прошли через этот год?

— Коротко — тяжело. Сказать честно, у нас понимания после того, как отвалилась Барселона, не возникло. Мы верили в то, что это не так страшно и не так всемирно. Наше понимание возникло где-то на стыке марта-апреля. В конце марта стало ясно, что нет, всё-таки.

— Это когда отменили питерский экономический форум?

— Там всё вместе было. Питерский форум, уже запахло карантинными мероприятиями в Москве, правильно называть, самоизоляционными. Тут уже стало ясно, что нет. Поэтому, успешно, как и все организаторы мероприятий в мире стали пересаживаться на тематику онлайн. С одной стороны, чисто технически, глядя назад, удивительно, как мы быстро это сделали. Хвастаюсь, мы оказались цифровыми. Перевести в онлайн мероприятия и всю подготовку, коммуникацию оказалось легко. Если говорить о бизнесе, глядя сейчас с высоты конца года, декабря, бизнес понёс потери. Интегрально, глядя назад, глазами спонсора, то спонсор считает, что онлайн-мероприятия — это примерно 50 процентов от былого спонсорского взноса оффлайн-мероприятия. Плюс, как все нормальные организаторы, мы продаём мероприятия не только спонсорской общественности, но делегатской. Попросту говоря, билетики в зал. Правда, продать билетик в зал в онлайн-мероприятия на несколько порядков сложная задача, потому что люди ходят на мероприятия послушать не только умных людей с трибуны.

— А на мой взгляд не столько, потому что самое главное на всех мероприятиях — это, конечно же, был нетворкинг, знакомства. Я был на одном из твоих мероприятий в Санкт-Петербурге, после которого познакомился с чиновником из Красноярска, и потом слетал ещё в Красноярск, потому что меня заинтересовало его выступление. Очень интересно было, я действительно могу подтвердить. Я не за деньги приходил, я журналист, но это реально даёт новые знакомства и те, кто думают, что на эти конференции одни и те же люди ездят по разнарядке в командировки, на самом деле, каждый берет от конференции то, что он хочет. Кто-то хочет командировочное — на здоровье, но большинство берут новые знакомства. Мне кажется, в онлайне это очень сложно, потому что нетворкинг практически исчез.

— Нетворкинг исчез не практически, а полностью, то есть доверительного общения в кулуарах нет, как класса. Люди ходили не только просто потусоваться, было много разных резонов походить. Кто-то продать, предложить, кто-то конкурентов пощупать, кто-то работу искал в такой тусовке, очень неплохое действо, поискать работу, пообщаться с себе подобными. То единственное, что удаётся делать и люди наработали этот навык, даже удалённо участвуя. Очень часто люди ведь покупают вперёд билеты в зал, чтобы подойти, оказаться замеченным тем или иным большим человеком с трибуны. Наиболее просвещенные, отчасти с нашей помощью, отчасти без, смекнули, что можно всё равно оказаться замеченным задав вопрос, даже в онлайн-мероприятии, а потом на этом основании попросить у нас e-mail или попросить представить друг друга, на что мы обычно идём охотно, и коммуникация возникает. Она другая, это не механический перевоз нашего живого навыка общения онлайн, эта история возможна. А вот история доверительного общения, выйти из офисных стен и с себе подобными потусоваться, попить кофе и пообедать в полурасслабленном состоянии — это ушло.

— На следующий год, насколько я видел твои анонсы, у вас уже идёт гибридный формат конференций.

— Мы во втором полугодии все мероприятия заявили в гибридном формате, онлайн плюс оффлайн. Есть такое мерзотное слово «фиджитал», я его ненавижу, но, к сожалению, его мы стали употреблять. Мне кажется, с подачи «Сколково» оно возникло в России, такой фиджитал, physical и digital. Несколько мероприятий в формате фиджитал мы провели.

— Расскажи, что это такое, гибридный формат. Опять же, вы провели несколько мероприятий в таком формате, как они прошли?

— Формат довольно прост, это старый добрый формат мероприятия, как мы его знаем, в отеле с возможностью для части докладчиков и слушателей участвовать удалённо. Для тех, кто, например, находился в другой стране и физически не может приехать в Россию из-за ограничений, или боится короновируса. Любые причины, по которым человек не может прийти ногами. Может удалённо и выступить, и послушать. В остальном, всё то же самое. Плюс, карантинные мероприятия, поэтому, редкая рассадка, метр между стульями, при этом гораздо меньше вместимость зала и гораздо меньше по определению, даже если продать все билетики.

— Раньше вы сознательно избегали онлайн-трансляций, цифрового участия, потому что это значительно ударило по выручке. Сейчас, если смотреть не конкретные цифры, а в соотношении, получается, что как минимум в два раза упали доходы с мероприятий.

— С мероприятий онлайн ровно в два, с гибридных поменьше, процентов 20-30.

— С другой стороны, партнёры таких мероприятий получают новые возможности. Расскажи, какие.

— Во-первых, как нас учат китайцы, в чёрном есть белое, в белом чёрное, Инь и Янь. Минусы очевидные, по ним прошлись, но есть и огромные плюсы. Цифровой формат мероприятия позволяет привлекать и в формате спикера, и в формате участника. По миллиону причин раньше на мероприятия не ходили. Для кого-то это была поездка на другой конец мира, и на большом количестве мероприятий мы принципиально другой уровень международного участия получили. Благо, круг контактов у нас был, но не полетел бы никогда к нам человек из большой спутниковой компании из штатов, кто-то из Эмиратов, а так они все довольно охотно подключались к нам онлайн.

Уровень участия стал принципиально иной, более крутой, и это гораздо интереснее аудитория. Варится в собственном соку не так интересно, все технологии заведомо транснациональные, сидеть и рассказывать про импортозамещение и матрёшку не очень интересно. Это очевидный плюс.

Люди из регионов. Мы когда начинали конференции, а тому уже более 12 лет, если не 13, у нас довольно много участников было из регионов, и с каждым годом было меньше, меньше, меньше. Когда их не стало практически совсем, наши продавцы делегаций стали спрашивать: «люди, почему вы к нам не идёте?», получили банальные ответ про то, что поездка в Москву сотрудника стоит больше 100 тысяч рублей. С учётом билета, гостиниц, и для небольшой компании выкинуть 100 тысяч — сложно даже для большой компании. Людей региональных не стало практически.

Цифра позволила привлечь большое количество таких людей. Вещь, которая была явлена нам совсем недавно, у нас есть несколько мероприятий по цифровым технологиям на вертикальном рынке, и самое крупное из них называется «IT-форум нефтегазовой отрасли России». Такое мероприятие на пересечение цифры и самой большой для российской экономики отрасли. Так, как исторически оно про нефтегаз, больше половины зала были нефтяниками. В этом году выяснилось, что в каждой нефтяной компании есть огромное количество людей, которое так или иначе к цифре относятся, но по разным причинам на мероприятие физическое они прийти не могут.

— Они же интроверты.

— Даже не в этом дело, они люди технобизнесовые. Я этого не знал и думал, что в мероприятиях про нефтегаз мы многое знаем. Но в этом году мы узнали, что есть огромное количество сотрудников нефтегазовых компаний, предположу, что других тоже, нефтегазовых точно, которые к технологиям относятся и за них отвечают, но на живое мероприятие не ходили и не пойдут никогда по двум причинам. Либо они мега секретны, потому что, условно, в какой-нибудь «Роснефти» технологии сильно связаны с корпоративными секретами, корпоративная паранойя, и таким людям нельзя по корпоративным ограничениям идти на публичное мероприятие. Есть сотрудники, которым можно по корпоративным правилам, но они чудовищно не любят, когда к ним подходит вендор, начинает крутить за пуговицы и продавать свою железяку, технологию, очень не нравится. И вдруг — цифра. В этом году мы получили на несколько сотен больше аудитории в цифре от нефтяников именно потому, что люди — секретные, или не желающие, чтобы им что-то продавали на площадке — могут безопасно смотреть, безопасно задавать вопрос и получать ответ. Мы получили классную аудиторию, которая нам интересна, спонсорам интересна. Так как у нас есть контакты этих людей, мы можем приглашать на следующие, как минимум онлайн-мероприятия.

— Давай очень краткий итог подведём. Первое — это то, что пандемия подтолкнула к переходу к цифре. Понятно, раньше переходить не было смысла, потому что это потеря денег, но сейчас это, наоборот, способ спасения, той выручки, которая осталась. Второе — цифровой формат и гибридный формат позволили привлечь совершенно новых участников, как со стороны спикеров, так и со стороны делегатов. Мне кажется, что если мы дальше пойдём, то ты начнёшь просто рекламировать свои мероприятия.

— Я бы сказал, это важная мысль, ни разу не про наши мероприятия. Вечная дискуссия, это временно или оно вечно? Всякие костыли и подпорки, на которых мы похромали, а потом отбросим костыли и пойдём или нет? В моем понимании цифровой формат мероприятий или гибридный с нами навсегда, и это важное понимание.

— С моей стороны, вот мы общаемся лично, получается не часто встретиться, но, когда мы встречаемся с тобой или с твоими коллегами, я всегда говорю, что мне невозможно постоянно ездить на мероприятия. Я не люблю мероприятия в отелях. Это тоже определённый фактор. Я не люблю сидеть и постоянно слушать. Мы люди гипервовлеченные, и нам приходится отвлекаться. Мне гораздо проще вообще посмотреть видеозапись. Конечно, каждый раз я капаю вам на мозг всем, вы каждый раз объясняли мне: «чувак, потеря выручки, зачем? Только ради тебя?» Теперь-то я счастлив и более того, уверен, что это та трансформация, которую вы должны были проделать, но зачем ее делать, если теряешь выручку, а сейчас уже сделали и сдали.

На мой взгляд, эта «нормальность» должна была случиться и раньше, но я прекрасно понимаю бизнес-интересы организаторов мероприятий. Тот же самый ПМЭФ, или конгресс в Барселоне, недавно ещё какой-то был большой конгресс, я там удалённо участвовал, мне очень понравилось. Мне прислали все выступления, я посмотрел те, которые мне интересны. Да, их скачать было нельзя, но я сел и посмотрел, когда у меня было время. Они на 10-20 минут, я могу спокойно сесть законспектировать что-то. Тоже важный фактор, что мне было удобно. На стульчиках в отеле — кошмар, а нетворкинг наоборот становится премиальный вещью. Получится так, что вы наверняка сделаете, когда будет возможность собираться большими количествами людей, стоимость личного участия гораздо дороже, тем самым компенсируя потерю цифрового участия?

— Как театр? Не факт. Мы как раз пытались экспериментировать с переводом нетворкинга в цифру, и на нашем самом крупном IT-мероприятии в Нефтегазе позволяло нам поэкспериментировать.

— Zoom-вечеринку устроили?

— Нет. Мы сделали онлайн-выставку 3D. По сути, заказали разработку компьютерной игрушки, чудовищно дорогую и сложную. Внутри этого 3D пространства выставочного было организованы курилки и виртуальные переговорки. В курилки могли заходить все в случайном порядке, в переговорку — по предварительной договорённости. Эта штука сработала. Люди общались, но в плане затрат мы не отбили и 20 процентов.

— Конкретно на эту штуку, а если говорить совокупно, вы все равно остались в плюсе?

— Однозначно. В большом, хорошем плюсе. Не как в оффлайне, но мы были страшно довольны. Из тем, которые точно стоит обсудить — это тема 5G. В этом году технология в России не появилась, в следующем появится едва ли, но крайне важно проговорить и понимать, когда уже российский рынок может рассчитывать на появление технологии.

— Я ждал этого вопроса, потому что мы уже записали несколько выпусков, и с несколькими спикерами мы уже обсуждали 5G. У всех немножко разный взгляд. Если смотреть со стороны операторов, то, насколько я услышал, операторы просто стараются идти step by step по тому пути, который предлагает государство. Да, у операторов есть свои желания. Это C-Band, это побольше полос на каждого оператора. У государства, соответственно, возвращаясь к истории с LTE есть своё понимание. Надо создать совместное предприятие, потом кому-то продать, но так или иначе начинайте все вместе, а потом разберёмся по ходу пьесы.

Операторский взгляд более обширный. У нас государство предлагает какие-то частоты, но их использовать нельзя по разным причинам. С одной стороны, малая поддержка со стороны вендоров, как со стороны оборудования операторского, так и со стороны абонентского оборудования, банально смартфоны. Есть проблемы с границами. Мы граничим с гигантским количеством стран, у которых тоже есть определённые пересечения по частотам, и некоторые частоты мы использовать не можем на этих границах. Тот же самый Санкт-Петербург, твой любимый, находится совсем рядышком с Финляндией, Прибалтикой, там тоже есть определённые ограничения.

Понимаешь, у меня свое мнение есть. Я считаю, что было бы здорово вообще хоть как-то запуститься, потому что мы долго думали дополнительно оформить нашу студию, долго пустовали. Между тем, чтобы допиливать до конца и начать хоть как-то, мы всегда выбираем начать хоть как-то, потому что главное — это контент. Здесь, в истории с 5G, мне импонирует история, которая происходит с США, где T-Mobile на низких частотах, если я точно помню, на 600 мегагерцах запустил своей 5G. Да, не с тем качеством и характеристиками, но он просто запустил технологию. Пошёл определённый процесс. Они уже получили возможность, пусть не все, но отрабатывать кейсы в реальных условиях с реальной нагрузкой. Понятно, что в России есть миллиметровые частоты, которые, пожалуйста, кушайте, но на миллиметровых частотах можно запускать какие-то корпоративные истории, чтобы на каком-то производстве развернуть частную сеть. Для абонентов это не та история. Вот те, кто любит Apple, верит в миллиметровые частоты. На последних презентациях новых смартфонов рассказывали, ultrawide band. Попробуйте зайти за угол и посмотрите, какой там будет сигнал.

Мне кажется, мы сейчас идём по той же тропинке, по которой мы шли при запуске LTE. Тогда тоже было совместное предприятие, тогда тоже был очень малом количестве частот с определёнными ограничениями по использованию, но прошла всего пара лет, как все полетело вверх ракетой. Я думаю, здесь будет примерно то же самое, когда противостояние государства и операторов потихонечку придёт к компромиссу, и тогда мы, конечно взлетим. Та история, которая сейчас развивается, как раз понимаю, что операторы давят. Проси больше, получишь то, что надо.

Государство пока ещё думает, как на этом всем немножечко заработать. Если будут продавать частоты по аукционам, то это же миллиарды долларов. Они смотрят на Европу. Мне кажется, что следующий год не станет никаким прорывным годом для 5G в России, но, возможно, будут какие-то кейсы в миллиметровом диапазоне в формате частных сетей, каких-то мини-пилотных зон. Я понимаю, что все об этом говорят, беспилотники и прочее, но всё это на такой стадии начальной, что об этом всерьёз рассуждать не стоит. Где все беспилотники? Только в Иннополисе, там более-менее закрытая зона. Я был в Иннополисе несколько раз, там действительно очень удобно тестировать беспилотники, просто кольцевая дорога несколько кварталов, а больше ничего и нет. Вот он там нарезает кольца. Опять же, тебе, наверное, тоже много известно. Ты общаешься и с государственными, и с операторами. Как ты видишь 5G в разрезе следующего года и когда оно более-менее взлетит?

— Мне кажется, очень важный элемент всей дискуссии про 5G в России заключается вот в чём: операторы связи, все три крупнейшие, являются частными компаниями, хотят и готовы вкладывать свои частные деньги в развитие этих сетей. Они не просят ни копейки у государства, многие считают спектр за ресурс, но они готовы за спектр платить, никто не против получить его бесплатно. И принципиально это отличается практически от всех технических инициатив последнего времени в России и других, потому что по всем остальным инициативам, от всех федеральных проектов под крышей программы «Цифровая Экономика» программы «Умный город», везде предполагаются и очень желательны, для участников рынка, государственные деньги. Бесконечная битва за государственный бюджет, секвестрование ещё незапланированных расходов, и все крутится по этому бесконечному кругу.

Принципиальное отличие в том, что операторы готовы вкладывать свои деньги и не просят у государства ничего. Поэтому, роль государства, как собаки на сене, «мы не дадим», она абсурдна. Опять, как мне кажется, этот год со всей пандемией короновируса показал, что не будь у нас сетей, в первую очередь сетей сотовых, так безболезненно Россия бы не проскочила всю эту историю. Ситуация, когда миллионы людей оказались одномоментно на удаленке и были вынуждены и работать удалённо, и учиться удалённо, и много чего удалённо делать, заказывать продукты и развлекаться.

— С другой стороны, понимаешь, ты всё правильно говоришь. Да, операторов надо поблагодарить, но как их поблагодарили? Сначала, до пандемии, идея была здравая, Владимир Владимирович Путин выступил с предложением обеспечить безусловный доступ к социально значимым сайтам. Когда я слушал Владимира Владимировича, у меня даже мысли не возникло. Да, действительно надо «Госуслуги», сайты государственных и учреждений, чтобы можно было в любой момент не обращая внимания, есть ли у тебя трафик или нет, например, мобильный, важную информацию получить. Как у нас всегда было, 03, 02, 01 — бесплатные номера, и 112 тоже сейчас.

Потом это всё поплыло в министерство, в котором опять произошли изменения, не знаю, к лучшему или нет. На мой взгляд, наше нынешнее министерство страдает крайней степенью раздвоения личности, то есть они придумали, что социально значимым ресурсами у нас оказываются какие-то коммерческие организации, которые получает конкурентные преимущества, и сразу идея рассыпалась.

Потом в период самоизоляции была инициатива, что не берите с людей деньги за эти месяцы, когда они сидят дома. У нас абонентская плата копеечная, банка тушёнки иногда стоит дороже, чем домашний интернет в регионах. Потом, только мы более-менее начали пилотировать, мы, имею в виду индустрию, eSIM, и вроде бы уже выстроились механизмы удалённой идентификации, как кто-то в министерстве вспомнил, что есть «Ростелеком», есть единая биометрическая система, и надо бы всех обязать ею пользоваться. Зачем? У операторов всё есть, это работает, это всех устраивает, идёт нормальная авторизация через «Госуслуги». Раньше авторизовывались просто — брали какую-нибудь карточку у метро, она зарегистрирована на какого-то бомжа, зато все работает. Сейчас сделали все более прозрачно. Нет, надо ещё кого-то подтягивать.

Мне кажется, что с нашими чиновниками нынешней конфигурации министерства и остальных ведомств, с ними вообще лучше не идти на компромиссы. Им дашь палец, они руку откусят, потом скажут: «где вторая?». Реально, начиная считать, сколько стоит такие инициативы наших чиновников, волосы встают дыбом. А на какие деньги вообще что-то развивать? Ты прав, что в период самоизоляции на операторов легла достаточно большая нагрузка по CAPEX-у. Внезапно, нужно совершенно по-другому строить домашние сети, как мобильные, так и ШПД, потому что нагрузка стала не спорадической, а постоянной. Люди засели дома, люди постоянно общаются, постоянно требуются большие каналы, их возможно и не было, зачем большой канал, если всем достаточно.

— Ещё важный момент, извини, перебью, сотовая связь. Если мы говорим о сотовой связи, принципиальна асимметричность каналов. Скорость доступа к абонентам больше, нежели к абонентам базовой станции. При обычном пользовании это было нормально, когда все засели дома и стали стримить видео, видео по определению симметричное, обратные каналы забились, и всё, практически, начало ложиться.

— Мне кажется, что операторы к этому были в определённый степени готовы, и такой асимметрии, которой мы наблюдаем за рубежом, когда они все кричат: «у нас 200 мегабит downlink», но помалкивают о 10 мегабитах uplink, у нас нет. У нас ещё Мегафон заложил традицию, при запуске своей сети к олимпиаде в Сочи, что они сделали упор на uplink и это заставило всех остальных игроков рынка uplink поддерживать в хорошем состоянии. Плюс, надо признать, сейчас у нас с частотами для LTE намного лучше, чем даже 5 лет назад. Идёт агрегация частот, их, в общем, достаточно. Достаточно, чтобы обеспечить всех связью. Для того, чтобы шагнуть вперёд, на мой взгляд, я не знаю, что надо делать с чиновниками, потому что, те товарищи, что теперь сидят в министерстве… Я смотрел интервью нашего министра у Познера, он живёт в какой-то своей условно выдуманной действительности, где он прав. На самом деле, та связь, которая у индустрии была при Никифорове, связь индустрии и министерства и какая-то связка государства и компаний, которая двигала рынок вперёд и государство вперёд, ведь именно при Никифорове мы прошли большую часть цифровизации государственных вещей. Потом это всё как отрезало. Потерялась связь.

Мне кажется, что ты очень важную мысль отметил. Я не устаю повторять, что мобильные операторы у нас — это коммерческие компании в лучшем понимании этого слова. Они не получают никаких преференций, дотаций из бюджета, они работают сами. И да, у них когда-то была высокая маржинальность бизнеса, сейчас это не так, особенно со скачками курса доллара. Особенно с необходимостью с одной стороны постоянно подстраиваться под требования реальности 2020-го года, с другой стороны, под всё растущие аппетиты государственных мужей. И даже Яровую мы начали забывать немножко, а она тоже никуда не делась, и суверенный интернет никуда не делся. Операторы не те компании, которые нуждаются в защите. Действительно, слишком много начали от них требовать со всех стороны. И государство, и абоненты, и прочее. Такое чувство, что однажды мы проснёмся, а они куда-то ушли. Представляешь, каким будет мир, если вдруг исчезнет сотовая связь вообще. Ни у кого не осталось стационарных телефонов, только в отчётности «Ростелекома». С одной стороны, страшно, с другой стороны, наверное, всем нам стоит остановиться иногда. Последняя неделя года настолько безумно быстрая, что очень хочется включить авиарежим на телефоне и немножечко посидеть, поболтать.

— Если строить апокалиптические сценарии, я бы сказал, ожидал, что операторы не исчезнут в одно прекрасное утро, а если все хотелки государства будут реализованы, Яровая, суверенный интернет, много чего ещё, и частоты, не забываем, что операторы платят за спектр немало, им сейчас продать что-тона аукционе подороже, то плата возрастёт. Сегодня Россия может наслаждаться без дураков одним из лучших в мире качеством мобильной связи и части мобильного интернета и уж тем более голоса с самым низким тарифом.

— Не самым низким.

— Топ 3, думаю, самых.

— Топ 10. Есть такие страшные страны, как Иран, Пакистан, где просто другой уровень жизни.

— Я бы посмотрел на средний доход медицинский. Факт того, что десятилетия назад ARPU, средний доход с абонента был 350 рублей. 2020-й год, средний доход с абонента 350 рублей. За это время, сколько раз падал рубль? Когда-то это было хотя бы 10 долларов, а сейчас это даже и не 5.

— Замечу, что количество людей у нас в стране не очень сильно увеличивается.

— Не увеличивается, а гастарбайтеры уехали.

— Без них тяжко, особенно сегодня, когда выпал снег. На следующий год, есть какой-нибудь позитивный прогноз? Или мы останемся в такой же неопределённости?

— В части 5G?

— В части 5G, в части мероприятий, в части вообще. Скажи что-нибудь доброе нам напоследок.

— Я, честно говоря, не вижу никакого позитива в 5G, потому что государство заняло крайне неконструктивную позицию по всем ключевым вопросам. Это и выдача частот, оператору предлагают абсолютно не те диапазоны, которые в мире стандартны, тот диапазон, который предлагается, средний вместо сладкого нормального C-диапазона, который гармонизирован во всей Европе и во всех нормальных странах мира развитых, предлагается диапазон 4,5 и 4,9 гигагерц, который мало где в принципе предполагается использовать. В Китае один оператор с этим играет. Но есть ещё чудовищные ограничения приграничные. 300-километровая зона вдоль всей сухопутной границы 450-километровая зона вдоль морской границы России. Там сети 5G в этом диапазоне 4,5 и 4,9 не могут появиться вообще. Точнее, могут появиться при согласовании со страной с другой стороны, а страны с другой стороны, не будь дураки, уже заявляют там свои иные системы и вопрос уже закрыт. С западной стороны точно нет, Финляндия уже поработала, Эстония, и даже китайские соседи не дремлют. Это не рабочая история и потому, что невозможно, в эти 300 километров попадает не только мой родной город Питер, но и весь южный федеральный округ, например Владивосток, Хабаровск. Можно проследить практически за Уралом, вся жизнь вдоль южной границы страны. Потому, это в принципе не русаков история.

— Зато в тайге у медведей будет 5G

— В тайге у медведей — нормальный вариант. Я искренне уверен, что 5G вообще сеть не для людей, не для нас с тобой. Люди вот так обеспечены и мобильным интернетом, и голосом в LTE, и там запас огромен, много чего ещё можно поделать. Все ключевые преимущества 5G людям не нужны и не важны. Нам с тобой абсолютно не нужна малая задержка при передаче информации, нам решительно не важно уметь подключить миллион устройств на каком-то небольшим куске земли, а вот для бизнеса это критически важные вещи. Это то, что ведёт нас к цифровой экономике, то, что позволяет заниматься такими вещами, как цифровой завод или цифровое месторождение. Бизнес готов в это вкладываться. В мире есть уже трибуна ассоциаций, которая объединяет как раз промышленников, связистов России есть, как минимум, пяток предприятий в разных отраслях экономики, которые в этом году провели пилоту сетями 5G. Это СУЭК, «Газпромнефть», «Пермский мотор», КАМАЗ, «Сибур» оттестировал тоже 5G. Они хотят и готовы.

Прелесть в том, что там в принципе можно использовать частоты не самые стандартные или взять высокий частотный диапазон, как минимум на заводе это рабочая история, на месторождении, наверное, нет. Месторождение, всё-таки, протяжённые объекты. Львиная доля крупных предприятий, опять же, либо производственных, либо добычных, находятся в регионах, тех самых северных, где нет ни городов, ни военных, ни каких-то частей, и в принципе, те частоты, которые заняты, как говорят нам военные, в населённой части России, там скорее свободны, чем заняты. Можно относительно бесконфликтно при определённом лобби со стороны промышленности эти частоты дать на этих пятачках с тем, чтобы условно «Роснефть», «Газпромнефть», СОЯК и иже с ним строили частные промышленные сети пятого поколения. Повторюсь, они хотят, они готовы, у них есть на это деньги, в производстве надобности, они действительно идут цифровым путём реализуя программу «Цифровая Экономика» не парадно, с флагами. Реально они видят конкретный бизнес-эффект, применения с цифрами.

Ясно, что если этим путем пойдут во всем мире, промышленные предприятия пытаются этим путём идти, конечно, это в будем отрежет часть выручки операторов, потому что, если условно и «Газпромнефть» или условный «Сибур» сегодня построит частную сеть 5G, завтра они не заплатят за подобные услуги у МТС, «Мегафона» или «Билайна».

— Всё-таки я здесь немножко не согласен, потому что, как показывает практика, каждая компания, которая решает играть в телеком самостоятельно, рано или поздно возвращается в лоно операторов, которые создают им весь этот необходимый спектр. По-разному всё-таки, экономика у нас сейчас такая, что аутсортинг зачастую без альтернативы. Да, конечно, есть «Газпром», «Роснефть», что-то очень большое, РЖД, которое могут себе позволить играть в такие игрушки, миллиард плюс, миллиард минус, плевать. Всё-таки для большинства корпоративных клиентов и вообще промышленников, про которых ты говоришь, у них нет таких объёмов, и операторы будут играть значительную роль. Я не говорю решающую, но значительную.

Также, я хочу сделать ещё одну ремарку. Я понимаю, что нас смотрят не всегда самые продвинутые зрители. То, о чем мы говорим, что нам нужен условный C-Band, можно вспомнить о том, что ещё 10-15 лет назад, когда мы пользовались простыми кнопочными телефонами, очень правильно было принято решение использовать европейский стандарт GSM, который позволил нашим операторам вместе со всем миром, развиваться в определённом направлении. В США было иначе. В США был зоопарк различных стандартов, и они вгрызлись в 5G именно потому, что это для них шанс вернуться стандартную историю по всему миру и стать лидером. Мы сейчас можем попасть в такую ситуацию, что мы со своими индивидуальным частотами можем просто выпасть из мирового стандарта потому, что мир становится более подключённым, вопросов технического роуминга, совместимости систем, и ладно бы импорт, который мы закупаем, но мы стараемся становится той страной, которая экспортирует, в том числе технологии. Экспортировать технологии, которые называют нам чиновники невозможно. Они никому не нужны.

— Ростех говорит о том, что логистическая базовая станция, которую они сделают в коммерческом исполнении к 23-му году, они будут туда включать радиомодули разных частотных диапазонов и кривых для России, и стандартных для всего мира. Всё это пока слова, конечно.

— Ты знаешь, у нас в гостях был Алексей Меркутов из МТС, Олег Сальманов из «Нецифровой экономики». У них всех есть определённый энтузиазм относительно этой базовой станции. У меня энтузиазма поменьше, энтузиазм связан только с тем, что вообще я всегда за то, чтобы у нас хоть что-то делали. Это важно. Я не верю конкретно в ту историю, потому что слишком маленький объем производства, который возможен, и слишком ограниченная сфера применений. Я понимаю, зачем это «Ростеху», я понимаю, зачем это оператору, это то самое, о чем я сказал в самом начале — step by step. У нас такая традиция и мы просто эту традицию чтим. Нам надо пройти по всем нужным граблям, мы их знаем, у всех уже каски надеты, вот пройдём и все станет хорошо. Я надеюсь, что этот путь будем приходиться все быстрее и быстрее. В завершении, всё-таки, что-нибудь хорошее по поводу следующего года?

— Следующий год точно будет годом всепобеждающей цифры. Однозначно, все, кто не понимал, не верил, не умел или просто не хотел пользоваться, в этом году вынужденно этот навык приобрели во всех проявлениях. От банального Zoom или какой-нибудь иной видеоплатформы до иных вещей, которые люди вынужденно на удаленке освоили, чтобы работать, учиться или даже развлекаться. Этот цифровой навык, который был отчасти насильно привит, он, конечно, стрельнет. Вспомни, сколько компаний в предыдущие годы заявляло о переводе всех сотрудников на удалёнку, «Билайн», например. Года три назад было объявление о том, что переводим всех и кучу денег сэкономим, этого не случилось. Не знаю, по какой причине, но по факту. Не захотели сотрудники, не смогло руководство, но они не перешли на удалёнку в прошлые годы. В этом году «Билайн», как и все остальные компании госструктуры страны это сделали.

Это критически важная история, новогодняя колонка для Comnews, которую я должен написать ближайшие выходные, в моей голове имеет рабочий заголовок «Конкурс на звание CEO года выиграл короновирус». Короновирус оказался тем цифровым директором, который смог сделать то, что не смог сделать ни один, внедрить этот цифровой навык или цифровые навыки. Мы прекрасно понимаем, что как только технологии перестают быть чем-то ужасным и пугающие, чем лучше я буду пользоваться карандашиком на бумажке, чем-то таким на кончиках пальцев, это конечно даёт принципиальное преимущество, и мне кажется, что все побеждающая цифра наконец во всех проявлениях прольётся на нас и в бизнесе, и в госуправлении, и в частной жизни отдельных российских граждан.

— Я тогда подытожу, что возможно мы прошли, вот есть разные стадии, гнева, возмущения. Мне кажется, что к концу этого года мы все прошли стадию принятия и дальше только вперёд. Я надеюсь, что в новом году мы с тобой ещё обязательно встретимся и обсудим что-то более приятное, чем принужденная цифровая трансформация. Посмотрим, как новый год изменит нашу жизнь к лучшему. Спасибо тебе большое, до новых встреч.

— Спасибо.